Новости

Надо ли ждать, когда за вами придут?

01.09.2017

Всего 4 страницы из 6-го тома документов книги памяти жертв политических репрессий, вышедших под названием  «Осуждены по 58-й...» в Курганской области. А как наглядно эти страницы демонстрируют, во что мы сегодня вернулись.

 

 ===============================================

 

Из показаний помощника оперуполномоченного Щучанского районного отдела НКВД А.М. Брялина о незаконных методах следствия

21-22 апреля 1939 /

 

...Я писал справки на арест участников контрреволюционной группы, действовавшей в колхозе «За урожай». В справках приводи лись выдержки из свидетельских показаний, но на самом деле ни какие свидетели не допрашивались, и они писались нами вымыш ленно. Справки, которые я писал, исправлял Русаков и сам печатал Исправления вносил в сторону обвинения, допускал выражения «яв ляются активными участниками контрреволюционной вредительс кой группы, проявляют контрреволюционный саботаж». Были фак­ты и материалы о неблагополучии в колхозе с ходом хлебоуборки, но наличия какой-то контрреволюционной организации не было, и такими материалами мы не располагали.

Все справки с корректировкой и исправлениями Русакова мной были подписаны и направлены в УНКВД для получения санкции на арест...

По делу Рязанова я допрашивал свидетельницу Кокорину. На допросе она показала, что знает Рязанова, видела его один раз и больше ничего о нем не знает. Этот протокол она подписала и ушла. На другой день я, воспользовавшись установочными данными, со­ставил другой протокол от ее имени и сам его подписал. Это я де­лал, чтобы подтвердить контрреволюционную деятельность Ряза­нова. Подписанный Кокориной протокол я уничтожил, а составлен­ный мной от имени Кокориной я оставил. Кроме этого, мной были подписаны протоколы допросов Медведева, Погадаева и Сомова. Дело Рязанова было закончено в июле. В управлении НКВД мне сказали, что протоколы допросов свидетелей датировать задним числом. Долгов говорил, что при допросе ответы обвиняемых долж­ны даваться только положительные следствию, как то: диверсант, шпион, вредитель и т.д. Я отказывался и не хотел так вести дела, но мне говорили, что за невыполнение распоряжений и указаний ра­ботников УНКВД буду привлечен к ответственности, угрожали аре­

334

 

 

стом. В силу таких обстоятельств я, по существу, выполнял пре­ступные распоряжения... На оперативных совещаниях меня осуж­дали, что я не хочу работать и оформлять дела так, как это требо­вали Сердюк, Соболев, Долгов и другие.

Мне также известно, что в работе применялись незаконные ме­тоды следствия. В группе Соболева по делам белогвардейского эле­мента применялись к арестованным стойки и избиения. В комнату № 61 заводили одновременно по 60 человек, по распоряжению Сер­дюк и Ширинкина делили их по 30 человек и ставили на колени по ту и другую сторону. В этом положении держали по 5-7 суток, добива­ясь признания. Я лично находился с арестованными 7 дней, не да­вая им вставать. Если арестованный не признавался на стойке, то брали его за ноги и ставили вниз головой. Держали до тех пор, пока не признается. Мы это проделывали на глазах всех остальных аре­стованных. За ноги держать брали двух человек из арестованных, и они держали его вниз головой. Филичкин заставлял арестованного глядеть на палец, который он уводил вверх; если арестованный не признается, то наносил ему по щекам удары. Брали из числа арес­тованных 2-3 человек, здоровых ребят, и заставляли их избивать арестованных. Ширинкин одному арестованному сломал ребро, Ар­хипов бил ногами, Гнездин руками бил по щекам. Брали за голову арестованных и гнули. Применяя все эти методы физического воз­действия, добивались от арестованных признания. Всем была уста­новлена норма - допросить и оформить по 7 дел в день. Когда арес­тованный признавался, его из общей комнаты уводили и допраши­вали. Была дана установка: при допросе писать, сколько уничтожил тракторов, хлеба, сколько сделал поджогов, крушений, количество завербованных и т.д. Я все эти безобразия видел, но заявить не решался. Просто трусил...

Протоколы допросов писали только по признаниям самих арес­тованных. Я записывал в протокол так, как показывал обвиняемый. Просматривая мои дела, Сердюк, Соболев и Долгов меня ругали, что я не указал в протоколе, что обвиняемый признался, предлага­ли переделать, указать, сколько сделал поджогов, крушений. Если шпион, то обязательно указать полученную сумму вознаграждения. По делу Рычагова я указал, что он завербован немецкой разведкой и получил вознаграждение 300 руб. Соболев и Долгов с насмешкой

335

 

 

заявили, что «дали на махорку», что это мелочь и надо писать боль­ше сумму, не менее 4000 руб.

Когда вернулись из Москвы около 1500 неоформленных дел, т.к. не было проведено очных ставок, протоколы очных ставок стали фабриковать. Предварительно договаривались с каким-нибудь аре­стованным, что он будет допрошен на очной ставке с таким-то аре­стованным. Он должен подтвердить обвинение, предъявленное аре­стованному, с которым делается очная ставка, хотя они друг друга не знали.

Такие указания о незаконных методах следствия исходили от Луговцева, Полевик, Соболева, Меньщикова и Долгова. Прямых указаний, чтобы фабриковать показания, избивать арестованных, ставить на стойки, они не давали, но в практике и на оперативных совещаниях ориентировали проводить такие методы следствия.

Мне известен еще такой случай. Когда военный прокурор стал придираться к делам, делать указания, то начальник отдела Поле­вик давал установку Меньщикову, чтобы он добился показаний от кого-либо из арестованных о том, что военный прокурор войск НКВД Вишняков состоит в контрреволюционной организации. Впослед­ствии, когда Вишняков не стал особенно придираться, Полевик ска­зал, что материал составлять не надо, он теперь хороший парень. Я знал, что все проводилось незаконно, фабриковал материалы и выполнял распоряжения, чтобы не получилось так же, как Косяко вым. Косякова арестовали за то, что он отказывался выполнять такие распоряжения...

Когда мы с Кругловым видели, что над арестованными издева ются и нам приходилось по несколько суток находиться около аре­стованных, когда они стояли на стойке, Круглов мне говорил: «Да вай застрелимся, лучше будет». Но я его уговорил не проявлять малодушия...

ГАОПДКО. Ф. 6905. Оп.2. Д. 8084. Л. 363-367, 372 об. Подлинник. Машино пись.

В 1939 г. по обвинению в фабрикации ложных свидетельских пока заний и составлении фиктивных справок на арест (ст. 193 17а УК РСФСР) А.М. Брялин был приговорен к 4 г. лишения свободы.

336

 

 

Из жалобы заключенной Т.В. Сакулиной генеральному прокурору СССР 

[1955 г.]

Т.В. Сакулина 1943 г. ГАОПДКО. Ф. 6905. Оп.2. Д. 1061. Л.8.

 

Я, Сакулина Татьяна Вениаминовна родилась в 1922 г. в Курганской облас­ти, Щучанском районе, ст. Каясан, ул.

Сталина, дом № 6. Происхождение - из семьи служащего, образование 7 клас­сов, ранее никогда не судилась.

В1940-1941 гг. я проживала в г. Запо­рожье, где вышла замуж. В 1941 г. муж был призван в ряды Красной армии, на Ленинградский фронт. О нем я ничего не знаю. 1 сентября 1941 г. я выехала из г.

Запорожья вместе с магниевым заводом и следовала на свою родину. Доехала я до г. Молотова, где нужно было делать пересадку. Здесь у меня вытащили пас­порт и деньги. Я обратилась в отделе­ние милиции, где мне сказали, что мой паспорт найден и его направят туда, куда я еду.

Приехав на родину, не имела денег, чтобы заплатить штраф и жила без паспорта, считая, что я живу в своем селе, где все меня знают, тем более что со стороны органов милиции претензий ника­ких не было. 1 февраля 1943 г. меня вызвали якобы получить пас­порт, но я была задержана и мне предъявили арест. Говорили, что мой паспорт якобы специально был оставлен у немцев.

Я просидела год и месяц. Семь месяцев сидела в одиночке. Предъявили мне статью 58-1а и 58-10. Из-за разных угроз я все подписывала, во избежание побоев и оскорблений. У меня был про­лом лобной части головы рукояткой нагана. Следователи каждую неделю менялись, я из страха подписывала все безоговорочно. В то время мне было 20 лет, я ничего еще не понимала, и если следова­тель мне говорил, что имеет право меня пристрелить, я так и дума­ла, что он имеет право.

В 1944 г. меня судил Свердловский военный трибунал. Меня при­говорили к 15 г. и 5 г. каторжных работ. Я подала кассацию, каторгу

 

337

 

22 Заказ 545

===============================

Книга издана 11 лет назад.

===============================

 Наш курганский писатель Александр Базаров также в своих книгах подробно излагал механизмы репрессий. Сегодняшний тренд явно ассоциируется с этим прошлым.

---

Смотрите также:

• 30.10.2020    Памяти жертв политических репрессий
• 30.10.2018    Акция памяти жертв политических репрессий в Кургане
• 06.04.2018    Частичная победа организации и наша общая - Дмитриев оправдан...
• 13.11.2017    Мальцевщине - нет!
• 30.10.2017    Митинг общества Мемориал
• 30.10.2017    История расстрелянного Зуева стала доступна
• 24.02.2017    Оценку сталинскому террору дали в Ингушетии
• 20.02.2017    Наболевшее
• 18.02.2017    Пропаганда терроризма на каналах РосСМИ?
• 14.11.2016    Могила-памятник Мяготина